Потом Квиллер позвонил в «Мускаунти Констракшн», вторую по величине строительную фирму округа, и его уверили, что с удовольствием поработают для него, но только следующим летом. И в довершение ко всему директор фирмы «Кеннебек Билдинг Индастриз» объявил, что Квиллер оказывает им честь, предлагая сделать пристройку к дому Клингеншоенов, и они рады взяться за эту работу, но не раньше сентября.

Квиллер же хотел иметь пристройку в июле, а не в сентябре. Его настроение ухудшилось ещё по двум, казалось бы незначительным, причинам. Во-первых, ужасно чесались укусы насекомых на левой ягодице – даже дорогая мазь, рекомендованная мусвиллским аптекарем, не помогала. Это бы ещё ничего, но в кухне снова стала протекать раковина!

Квиллер позвонил Глинко и вылетел из дома злой и раздраженный, надеясь, что прогулка по побережью успокоит его.

Гуляя, он вдруг осознал, что большую часть своей жизни он довольствовался скромными средствами, а теперь, получив в своё распоряжение огромные суммы, ведёт себя словно избалованный ребенок. Пытаясь не причинить себе боль, Квиллер осторожно сел на бревно, которое вынесло на берег штормом. По озеру пробегала легкая рябь, и волны успокаивающе плескались о берег. По песку бегали перевозчики [5] . Пронзительно кричали чайки.

Их было необычно много, особенно у мыса. Видимо, там что-то происходило. Квиллер медленно пошёл в ту сторону, стараясь не спугнуть птиц, и в ивовых зарослях увидел невзрачную женскую фигурку в коричневых спортивных штанах и свитере. Женщина стояла у края воды и бросала корм истерически кричавшим чайкам. По чёрным коротким волосам и замедленным движениям он узнал в ней Расселл. Чайки, как сумасшедшие, отбирали друг у друга на лету лучшие куски или камнем падали вниз и выхватывали пищу у неё из рук. Расселл разговаривала с ними на каком-то непонятном языке.

Квиллер наблюдал за происходящим, пока Расселл не скормила птицам всё, что у неё было с собой, после чего она медленно побрела в сторону коттеджей.

Глядя на спокойное побережье и чаек, Квиллер успокоился и тоже пошёл домой. Было довольно трудно карабкаться по песку к дому. Ноги вязли, и он, чуть приблизившись к вершине, снова съезжал вниз. На берег осыпались груды песка. Большинство местных жителей сделали ступеньки, чтобы предотвратить эрозию почвы. Но ведь для этого надо найти плотника…

На лужайке появился знакомый фургон, и вот Джоанна уже в кухне.

– Ты ведь недавно сделала ремонт, так почему раковина опять протекает? – спросил Квиллер с оттенком упрёка, пока Джоанна копалась под раковиной.

– Вам нужно поставить новую трубу. Старая никуда не годится.

– Тогда почему ты раньше не сказала об этом? Почему ты не поставила новую трубу?

– Именно этим я сейчас и занимаюсь, – просто сказала Джоанна. Присев, она что-то рассматривала под раковиной.

Увидев счёт, Квиллер спросил:

– А за какую это трубу я плачу? За золотую, что ли?

– Нет, она из пластика, – ответила Джоанна всё тем же монотонным голосом. – Можно попить?

Квиллер подал ей стакан:

– Налей сама. Я думаю, ты знаешь, где вода.

– Вы собираетесь пробыть здесь всё лето? – Джоанна снова накрасила губы помадой темно-красного цвета.

– Да, собираюсь, – подчёркнуто кратко ответил Квиллер, думая, что она, возможно, будет наносить ему визиты каждый день.

Джоанна окинула взглядом обстановку в доме, и её внимание привлекли индейские циновки с красными узорами.

– Хорошие ковры.

Из фургона доносилось хрипение радиоприёмника.

– Мне кажется, тебе надо посмотреть, что с приёмником, – заметил Квиллер.

Когда Джоанна уехала, в его мозгу забрезжили неясные подозрения. А вдруг работники Глинко нарочно делают что-то не так? Когда Джоанна в первый раз делала ремонт, она ведь могла что-то не докрутить в раковине, чтобы она снова начала протекать. Неужели Глинко специально подстраивала неполадки клиентам? Неужели она натаскивала для этого своих людей, словно какая-то злая колдунья?

Квиллер расстроился и помрачнел. Пообедав с коллегами-журналистами в пресс-клубе Центра, он бы быстро избавился от своих подозрений, но в Мускаунте не было ни одного подобного заведения. Правда, здесь находился его старый друг Арчи Райкер, Квиллер позвонил в редакцию.

Долгое время в Мускаунти не было нормальной газеты, и вот теперь она выходила два раза в неделю. В ней помещались реклама и местные новости. Она называлась «Всякая всячина». Сначала это название появилось в шутку, но потом прочно закрепилось за газетой. Редактором и издателем этой газеты стал давний друг Квиллера ещё по Центру.

Итак, Квиллер позвонил Арчи Райкеру:

– Ты свободен сегодня вечером. Арчи? Давай поужинаем вместе, а то давно не виделись.

– Конечно свободен! – сказал Райкер. Из-за предстоящей свадьбы и в связи с выходом газеты он уже много недель кряду не находил времени для холостяцкого ужина. – Теперь я свободен и голоден. А ты как поживаешь?

– Я приехал сюда на лето. Почему бы тебе не заехать за мной, увидишь мой дом, и мы поедем в отель «Северные огни». По понедельникам там подают спагетти… Как поживает твоя очаровательная невеста?

– Прекрасно, чёрт побери. Мы с ней распрощались в эти выходные, – прогремел Райкер в телефонную трубку. – Увидимся в шесть часов… Подожди минутку. А где находится твой дом? Я никогда не был в тех местах.

– Езжай по шоссе, потом сверни налево, ещё мили три – и увидишь столб с буквой «К».

Чуть позже шести машина редактора остановилась перед домом Клингеншоенов, и Квиллер вышел встречать своего толстобрюхенького, краснолицего, уже немолодого друга.

– Дружище, да это же просто идеальное место для летнего отдыха! – воскликнул Райкер, восхищаясь старыми бревнами, высокими соснами и бесконечным водным простором.

– Входи и налей себе немного мартини, если хочешь, – пригласил Квиллер, – Мы посидим на крыльце.

Испытывая чувство зависти и нечто вроде благоговения, редактор вошёл в дом. Он увидел массивный камин, сложенный из валунов, высокий потолок, перекрытый брёвнами, лосиную голову над камином и стойку бара, сделанную всего из одной сосновой доски.

– А что произошло у вас с Амандой? – спросил Квиллер с сердечным дружеским участием.

– Она самая сварливая, самоуверенная, упрямая и непредсказуемая женщина из всех, кого я встречал, – сердито ответил Райкер. – Теперь с меня довольно!

Квиллер сочувственно покачал головой. Он знал, что собой представляет Аманда Гудвинтер.

– Жаль, Она рассталась с хорошим человеком, А Рози тебе не пишет?

– Она переписывается с детьми, и они рассказывают мне о ней. Рози снова вышла замуж, и дети говорят, что ей приходится материально помогать своему мужу.

– Рози тоже рассталась с хорошим человеком, то есть с тобой. Вообще тебе нравится здешняя жизнь? Ты уже привык к ней?

Райкер отхлебнул мартини, немного поморщился и одобрительно кивнул:

– Да, мне здесь нравится. Когда я уволился из «Прибоя», то почувствовал облегчение, а после развода решил насовсем уехать из города. Я никогда не думал, что мне понравится жизнь на побережье, вдали от современной цивилизации. Но я постепенно меняюсь.

– И как это происходит?

– Помнишь материал о пожаре на птицеферме? Мы опубликовали его в передовице на прошлой неделе. Сгорело сто пятьдесят кур. Если бы я работал там, в Центре, я написал бы красноречивую статью о самом большом в мире курином жарком и предположил бы, что все застраховано, поэтому нет никаких убытков. – Райкер снова отхлебнул из бокала. – А сейчас я искренне сочувствую этому фермеру. Я незнаком с Дугом Коттлом, но я не раз проезжал мимо его фермы: аккуратный дом, крепкий амбар и огромная птицеферма. Когда произошёл пожар, моё сердце буквально обливалось кровью из-за того, что Дуг Коттл потерял свою собственность. И мне было жалко птиц, которые погибли в огне. И я могу представить состояние фермера, когда все его многолетние труды пошли прахом! Ты думаешь, я шучу? Я тысячу раз описывал пожары в Центре, но никогда не переживал так, как сейчас. Может, я старею?